Posts in Category: Блог

Простуда как пауза

Ну так-то, я болеть не люблю. Не думаю, что в мире найдется много таких людей, которые болеть любят. Заболеть можно легко, всегда и везде, и если не впадать в идеализм рекламных роликов, думаю, можно даже утверждать, что здоровье — скорее исключение из правил, а обычное состояние тела (после определенного возраста или, в моем случае, сразу после рождения) — это когда что-то где-то болит постоянно.

Но вот простуды — гриппы — ангины в классическом виде меня нагоняют нечасто, буквально раза два в год. И обычно их появление не связано с эпидемиологической обстановкой в городе. Если иммунитет не справляется — в моем конкретном случае не справляется не иммунитет. Я тут не совсем про то, что «все болезни от нервов», но как бы и да, все болезни от нервов. Я в этот раз затянула со стрессом, дел много и все успеть надо, ну вот и получила — лежи теперь под пледом, глотай по очереди теплый бульон и холодный лимонад, меряй температуру (но я вчера градусник уже разбила — так что одной обязанностью меньше), давление и следи за чередованием таблеток. Это с одной стороны.

А с другой стороны я практически уверена, что организм подхватил где-то заразу и уложил меня в постель, потому что с него хватит. Типичная простуда, после парочки адских дней, оставляет человека (меня — про других ничего не скажу, не спрашивала) слабым и туповатым. Исключенным из колеса сансары (и всего делового календаря). В таком состоянии я ничего не могу делать, из того, что должна делать, а могу только существовать.

Но зато я внезапно посмотрела два или три полноценных мультфильма (под них хорошо дремать), перечитала одну из своих любимых книг (сама написала — сама и перечитала, мой главный читатель — я сама), разобралась с парочкой папок с фотографиями, рисовала… Внезапные каникулы, и намного раньше, чем я планировала. Еще бы легкие и горло так не болели, вообще было бы счастье.

Но как бросить все нужное и отключить сознание в нормальном состоянии? До того, как организм уже взовьется и подхватит какую-нибудь гадость, потому что больше не тянет.

Как бы научиться заранее отлежаться пару дней, с фильмами, книгами, вкусностями и полным релаксом, но без температуры и болей? Так-то было бы намного приятнее — отлежаться заранее. Болеть без болезни, сбить расписание по своему расписанию, а не по прихоти вируса? уметь послать все обязанности и тревоги куда подальше. Чтобы перерыв в планах не сопровождался вынужденно болями))

Ну и Примечание:

Надо бы картинку, чтобы пост из одних слов не состоял))

Первая работа — из серии «Советский фарфор»

А второй быстроскетч был уже в телеграме. Но что делать, этот несчастный рождественский мишка в шаре очень точно отражает мое состояние сейчас))

Золотые антилопы-2

Долго уже молчу. Не то чтобы совсем не хочется писать или не о чем рассказывать. Но все/любые тексты сейчас меня отвлекают от решения Главной задачи. Вся операционная система, так сказать, зависла, решая именно эту задачу. И ведь, что забавно, я даже сформулировать ее просто и четко пока не могу. То есть, словами. Есть тысячи мелких кусочков, фактов и фактиков, действий, и я нутром чую — есть у человека такое странное место, а у ИИ пока нет, но скоро будет- единую Все объясняющую модель за этими кусочками.

Так что пост этот будет рваный и темный, и его единственная задача — начать уже как-то эту гребаную мозаику складывать.

Кусок № 1. Уже описанная мной в Золотых антилопах проблема работы с входящей инфой в ситуации, когда объем этой самой инфы превышает возможность человеческого мозга и имеющиеся ресурсы Пространства-Времени. Мне тут посоветовали (конечно же, я всех доставала вопросом «что с этим делать?») подождать пару лет, пусть ИИ за меня все мои папки с книгами разберет.

-И за меня все прочитает? — наигранно наивно спросила я. В отличии от многих, я не боюсь пришествия искусственного разума. Во-первых, поздно и нелепо боятся, оно все равно будет, вектор развития этой цивилизации задан не сегодня, а события последних лет только доказывают невозможность с этого вектора спрыгнуть или в какую-то более благостную сторону этот вектор развернуть. Во-вторых, я не обольщаюсь по поводу ИИ, какие создатели, такое, знаете ли, и создание. В-третьих, от первого топора неандертальца до ноута графического дизайнера, человек не умеет выживать без инструментов. И иногда инструменты мощнее его потребностей (ну вот, пресловутая А-бомба, например. Штука мощная, но бесполезная, так как делает завоеванную территорию и все ресурсы на ней непригодными к использованию. Чисто акт коллективного самоубийства).

Но пришествие ИИ (настоящего автономного, или так, «ии который рисует» — реальный запрос в гугле, если что)) ставит один простой вопрос: Чем Я таким-этаким являюсь, и куда-как я должна измениться, чтобы сохранить такое привычное и удобное (пусть и немодное в глазах продвинутых пользователей, но мне плевать, я Пико делла Мирандола в детстве читала)) антропоцентричное мировоззрение?

Кусок № 2. И вот сейчас покажется, что из совсем другой оперы ария. А искомая модель таки одна.

Ну я пошла вольнослушателем на курс современного искусства в один известный универ. С тем, чтобы проверить, МОГУ и ХОЧУ ли я туда поступать и там учиться, спустя почти 30 лет после закидывания ненужного диплома о высшем образовании на полку. Вот уже учебный год заканчивается, а ответов все нет. Нет, ну какие-то есть. Технически могу, базы хватит, формат коммуникации медленно, но осваивается. Технически хочу. Мне нравится учиться. Мне нравятся темы. Мне это полезно и даже в чем-то выгодно. Но «технически», «формально», «вроде как» и прочие оценочные наречия — это не ответ. Если есть сомнения, с ними надо на старте разбираться, чтобы следующие два года не чувствовать себя несчастной страдающей русской интеллигенцией. Во-первых, я себя знаю, если тараканы (ака сомнения) затаились, в самый неподходящий момент они вылезут и набросятся. Либо во время сдачи вступительных (и тогда я благополучно провалю экзамены), либо я однажды (уже сегодня) просто не пойду на лекцию, брошу все.

Сейчас будет немного автобиографического. И сразу предупреждаю, это не хвастовство, а жалоба. Я от этой штуки всю жизнь страдаю, и очень много возможностей она мне уже перекрыла. То есть, это реальная травма, если чо.

Была у мамы знакомая учительница литературы, которая ей посоветовала не давать читать ребенку критику и прочие «объясняющие тексты», пока ребенок сам произведение не прочитает и свое личное мнение в связной форме не сформулирует. Ну я там рядом сидела, чай пила, все слышала. Сделала для себя такой вот вывод: самое главное — это самой понять, а всякая научная критика может идти лесом. На практике это превратилось в большую проблему:

— мнение мое с официально одобренным не совпадало (вплоть до смены учителей, школ, классов и домашнего образования);

-времени на обдумывание и формулирования этого самого личного мнения уходило в разы больше, чем просто чужой текст быстренько пересказать;

-каждая тема, даже вот вообще не нужная и неинтересная, становилась нужной, важной и единственно имеющей значение здесь и сейчас. Личной темой;

-учение получалось рваным и нервным (ну тут я болела еще все время, и честно никогда не знала, какой материал меня в школе встретит), ну и бессистемным;

-ну и моя личная мир-система (привет, Валлерстайн) — все, что угодно, только не система. Не вышло вынести из образовательных учреждений благостное ощущение «ну тут все понятно». Наоборот, все непонятно, и за каждой тупой фразой в учебнике стоят полки с книгами и разными мнениями.

И избавиться от этого мне не удалось. Оно только усложнилось, ибо теперь цепочка такая: Источник — Я думаю и формулирую гипотезу — Я читаю, что думают другие — Я корректирую (или не корректирую свою гипотезу) — Новая гипотеза тоже не окончательная. Ну потому что нет вообще такой штуки, как научная истина. А если кто-то думает, что есть, поздравляю, социальный инструмент школьного образования с ним справился и сделал полезным членом общества.

И вот тут спрашивается: Как ты, мое дорогое Я, собираешься два года два десятка предметов с тоннами инфы в каждом через себя пропускать в режиме с утра до вечера шесть дней в неделю, плюс бесконечное количество конференций, семинаров, и письменных работ? И если от феноменологического подхода к получению, усвоению и выдаче новой инфы я не смогу отказаться, то нервный срыв, как минимум, мне обеспечен. Ну или меня окружающим. Потому что, смотри пункт про личное, личное же. И защищаю я свое мнение страстно и жестко, и с трудом (сейчас) учусь молчать, когда хочется запулить монолог на два часа.

Честно, я устала писать (ну и там папки неразобранной инфы ждут). Так что следующие куски Золотых антилоп — когда на меня опять накатит отчаянье)))

Молчать опять

Я скольжу по выставочным залам

Пустым взглядом

Я ищу что-то, что удержит меня в реальности

Этого дня

Этого места.

Но нет, нет ничего на стенах, что способно задеть меня,

Разозлить, рассмешить, довести до слез,

О чем хотелось бы кричать на всех улицах города.

Дайте мне хотя бы еще один черный квадрат,

Еще одну победу над солнцем.

А лучше, победу солнца.

Я больше не спрашиваю всех и вся:

«Что такое искусство?»

Потому что какая разница?

Тебе нальют там, улыбнуться здесь,

Ты можешь стать желанным гостем,

Твоих заметок могут ждать и боятся,

А можешь все просрать,

В поисках того, что ломает структуру,

Разрывает мир и тебя на части,

Заставляет жить и хотеть жить дальше.

И, глупая я, ищу ответы там, где больше нет храмов,

Где единственное правильное решение —

На все наплевать, знать, улыбаться, молчать.

О конкретном искусстве и неконкретной истории искусств

Предположим, нужно перевести два любых манифеста любых художников 20 века. Кого выберут нормальные люди? Правильный ответ: того, чьи работы им нравятся, и кто интересен как личность. Я, конечно, для видимости тоже пометалась (почти весь тот месяц, что на задание отведен был, металась) между любимыми именами. Но от себя и своих установок очень трудно сбежать, поэтому оп-ля, совершенно мне неизвестные двое: Макс Билль и Рихард Пауль Лозе, оба швейцарцы, оба производили геометрическую абстракцию.

И уже здесь требуется анализ установок, которые заставили меня выбрать художников, которых я не знаю, и направление в искусстве, идеологию которого я не разделяю. В лучшем случае, конкретная абстрактно-геометрическая работа вызовет у меня хоть какую-то реакцию. В большинстве случаев, я просто пройду мимо не останавливаясь.

 Первая такая установка – моя общая теория информации. В данном конкретном случае та ее часть, которая настаивает, что человек сам, осознанно или неосознанно, опираясь на присущий ему набор идеологий и на свои психосоматическую и эстетическую реакции, постоянно и на протяжении всей осознанной жизни сужает области своего познания. И сам, а вовсе не общество, не социальное устройство в целом (тот же пресловутый капитализм), загоняет себя в удобные, функциональные (это если бы, сколько людей в результате счастливы? Если взять счастье как маркер функциональности), убивающие его рамки. И это единственный вариант выживания человека в обществе, между нами. Ну просто представьте, что вы пришли к своему любимому врачу, специалисту по редкому заболеванию, а он вам такой: «Извини, я теперь квантовой криптографией занимаюсь. Там так интересно». И вряд ли кому-то долго захочется общаться или работать с человеком, который на все подряд отвлекается и ему все подряд интересно, поведение у него будет четырехлетнего ребенка, а не коллеги. И в конце концов, та уникальная штука, которую мы называем индивидуальным сознанием, должна обладать какой-то целостностью, какой-то устойчивостью и определенной степенью сопротивляемости среде. А иначе вперед, к психиатрам. Но, и это важно, мы часто отказываемся от любой возможности воспринимать новую информацию даже в тех случаях, когда мы целенаправленно идем эту новую информацию получать. А вот это уже путь к окостенению сознания, сливание мозга и черепной коробки. В данном конкретном случае: зачем мне брать тех, чьи работы я люблю и/или знаю, если у меня есть функциональная возможность (то есть, возможность, не ломающая рамки общей программы) узнать то, что я не знаю? По крайней мере, есть шанс понять, почему я сама такое искусство не делаю, и почему мне они никак как-то)

Вторая моя установка – сами художники. Я про них не слышала (и еще про 100500 имен в предложенной книжке манифестов). Начала проверять, в меру известные художники, в словарях современных художников указаны, в крупных музеях представлены, на их тексты (особенно Макса Билля) ссылаются исследователи. То есть известные художники, про которых мало кто знает. Потому что, человечество (та, его часть, что современным искусством занимается и книжки пишет-читает) все еще находится в ловушке вполне себе буржуазного мифа о «гениальном художнике», который на кучу голов выше всех окружающих. Просто сравниваем количество книг о Дюшане с количеством книг про Макса Билля и тихо радуемся, что на Чемпионате мира по футболу с таким разгромным счетом еще никто не проигрывал. Этот миф следует разобрать отдельно, пока только отметим, что им страдают и те самые люди, которые весь двадцатый век героически и полемически борются со всей буржуазной (и более широко, классической) культурой. И что этот миф – самовоспроизводящийся, то есть у нас есть все шансы увидеть еще пять книг о Марселе Дюшане в следующее десятилетие, и никаких шансов увидеть хотя бы одну про Рихарда Пауля Лозе. Система метаданных не дает сбоев, чем больше книг – тем значимее художник (в принципе, любой факт реальности), чем значимее художник – тем больше про него будут писать. Такой подход удобен во всем, но вот достичь хоть какого-то уровня объективности в оценке реальности он не поможет никак. С печалью в сердце (вот вру сейчас, но бумага все стерпит) должна признать, что, при таком подходе, у нас нет и не может быть истории искусств как научной дисциплины, а может быть набор конкурирующих или доминирующих идеологий. Мне как-то попались слова Э.Гомбриха (но в французском варианте, так что перевод вольный): «Развитие современной науки таково, что мне неловко когда я вижу моих коллег по университету, обсуждающих генетические коды, в то время как мы, историки искусств, обсуждаем тот факт, что Дюшан послал какой-то унитаз на какую-то выставку. Просто подумайте об интеллектуальной разнице, это просто невозможно».

Ну и третья причина выбора именно этих художников подкатила тогда, когда я их уже выбрала. Вот она, голубушка: страница 313 первого издания «Искусство с 1900» (если у вас второе, ищем 1937b – про геометрическую абстракцию), текста много, поэтому сейчас подвергнем анализу только заключительный абзац.

 «Однако теоретическая концепция швейцарского художника (как раз Макса Билля – коммент мой) могла подсказать выход абстракционистам, которых не удовлетворяла посткубисткая композиционная модель «Круга». Также они могли обратиться к Мондриану, что многие и сделали – правда, ценой принципиального недопонимания, возникшего вследствие его благосклонного участия в «Круге» и других изданиях подобного рода. Если бы кто-то в ту пору удосужился внимательно прочесть «Пластическое искусство и чисто пластическое искусство», длинную статью Мондриана, сопровождавшую в сборнике репродукции его последних работ, он бы поразился такому утверждению: «Неопластика столь же деконструктивна, сколь и конструктивна» — и, возможно, понял бы, что главная цель Мондриана сводилась к уничтожению всех форм и тем самым диаметрально расходилась с целью художников, поддерживавших «Круг». Но никто не обратил на это внимания, и фигуративная абстракция стала кустарным промыслом культурной элиты – особенно в США, где она в течении десятилетия заполонила Музей беспредметной живописи (позднее названный Музеем Гуггензайма) и Музей живого искусства Альберта Юджина Галлатина, а также выставки Американской ассоциации абстракционистов (ААА), окружив абстракцию дурной славой вплоть до выхода на сцену абстрактного экспрессионизма – чьи представители презирали ААА, — который отбросил ее в прошлое.»

Это как бы ключевая работа, практически учебник по современному искусству (по крайней мере, именно так эту книгу используют у нас). Ну что, выдергиваем особо красочные обороты и эпитеты?

1 «возникшего вследствие его благосклонного участия в «Круге» и других изданиях подобного рода» — есть издание, есть группа художников, при чем здесь вообще благосклонное или неблагосклонное? Небожитель спустился до уровня простых смертных? Художники, каким бы талантом, весом и значением в истории искусств они не обладали, обычно не склонны кутаться в тогу и не разговаривать с другими художниками и публикой. Хотя бы потому что так с голоду умрешь раньше, чем тебя на Олимп (не, ну Парнас ближе по логике, кнч, но у авторов этой книги – олимп) вознесут.

2. «удосужился внимательно прочесть» — ну как бы нам тут прямым текстом намекают, что все эти художники решили статью Мондриана не читать (хотя сами ее и напечатали) или им не хватило интеллекта понять ее. Не убедительно.

3. Дошли до идеологического шедевра: «Но никто не обратил на это внимания, и фигуративная абстракция стала кустарным промыслом культурной элиты – особенно в США, где она в течении десятилетия заполонила Музей беспредметной живописи (позднее названный Музеем Гуггензайма) и Музей живого искусства Альберта Юджина Галлатина, а также выставки Американской ассоциации абстракционистов (ААА), окружив абстракцию дурной славой вплоть до выхода на сцену абстрактного экспрессионизма – чьи представители презирали ААА, — который отбросил ее в прошлое.» Ну тут вы все видите сами, нас уверенно и настойчиво направляют, просто грамотно используя эмоционально окрашенные слова, и с избытком.

Не скажу, что я сейчас не занимаюсь тем же самым, особенно в последнем комментарии. Но каждому формату свой словарь – то, что можно писать в эссе (вон у того же Барта, «Мифологии» что есть эссе, да еще и для прессы, очень отличаются от его научных текстов), вряд ли уместно в книге, претендующей на роль энциклопедии и истории искусств 20 века. Тут авторам даже В.М. Полевой («Искусство 20 века» из серии Малая история искусств) позавидовал бы.

А я вот вообще не против их использования лексики (была бы не против) и, чего уж там врать, эмоционально готова согласится с их оценкой геометрической абстракции. Но мне мешают мои установки (опять): первое, я не люблю доминирующие идеологии (если мы не можем от них вообще отказаться, не физика, чай, так давайте хоть больше точек зрения накидаем, полюбуемся на борьбу идеологий на ринге); и второе, ведь у всех у нас есть возраст, когда критическое мышление только развивается, ведь многие верят им на слово, особенно в условиях отсутствия конкуренции (см пункт про метаданные); и в-третьих, если история искусств хочет стать наукой, то вот это все куда-то не туда.

 Если бы мне хватало образования, если бы я была одержима идеей (хоть какой-то идеей), если бы у меня была жизнь в запасе, если бы это все не отвлекало от того, что мне действительно интересно (рисовать и книжки писать), если бы… и так далее. Пути развития истории искусств есть и их много, социология искусства или антропология искусства (там хотя бы не только качественные характеристики, но и количественные есть – вот сколько людей производили эту самую геометрическую абстракцию? Я не знаю, там должно быть тысячи имен, своя география, свои цены на первичном и вторичном рынке, опять же) могут научного подхода добавить. Все дисциплины, связанные с анализом больших объемов данных (от кибернетики, как ее понимали лет 50 назад, до лингвистики) можно подтянуть для анализа, потом еще есть эстетика в той ее части, которая изучает общественные ценности) могла бы помочь как-то. Пока хочется закончить фразой из манифеста того самого Рихарда Пауля Лозе: «Нет определений эстетики без определения ее (этой эстетики) социальной базы» и «Искусство приобретает свою социальную ценность как инструмент осознания». Осталось только осознать само искусство. Как-то.

Когда Золотая Антилопа меня догнала.

«Золота не бывает достаточно», и да, мужик был прав. Если бы оно на него не сыпалось золотым дождем, а у него было бы время начать его тратить, его не было бы достаточно. А что, золотой дворец, золотой унитаз, золотые зубы, в конце концов. Практика и история легко доказывает, что денег много не бывает, потратить без остатка можно их все и очень быстро. Особенно если есть такая привычка и такое желание.

В подавляющем большинстве случаев человечеству не хватает ресурсов на все свои желания. Как точно заметил Р. Бернс:

«У которых есть, что есть, — те подчас не могут есть,

А другие могут есть, да сидят без хлеба…»

Можно еще добавить, что даже если совпало, то и живот не резиновый, и алкоголь в избыточном количестве легко на тот свет отправит. Ограниченная природа человека с трудом примеряется с неограниченными ничем желаниями, жадность, она такая.

У меня неограниченные желания, это просто черта темперамента. Душа коллекционера, если хотите. И я годами со своей одержимостью справлялась. То, что это было не золото, а всякие другие штуки, — реально ничего не меняет. С точки зрения одержимости нет никакой разницы между конфетными фантиками, открытками, марками, картинами старых мастеров или денежными знаками. Мусор даже интереснее собирать, между нами. Мне встречались по жизни люди, которых коллекции (и не фантиков) вытеснили из их квартир и из их жизни, потому что стали главней всего, обрели Абсолютную Ценность (та что Value) и даже подобие собственного разума.

Я не буду описывать подробно все этапы своей борьбы с накопительством. Просто это будут уже мемуары. Но до недавнего времени мне казалось, что я справилась, физический мир мало может предложить такого, за что стоит … рвать. И это точно не вещи. И даже не умения и не знания. Потому что стоит чуть-чуть сменить ракурс, и все, что золото, — просто пыль под ногами. Мои Абсолютные ценности слишком часто менялись, чтобы им/себе доверять. Да и современный социум абсолютные ценности не поощряет.

Примерно год назад я нашла Эльдорадо. И в этом Эльдорадо только Золотые антилопы живут, и готовы пойти с тобой (почти) бесплатно. И места на полке не занимают, достаточно им внешний диск рядом с компом поставить. Ну и учитывая ситуацию, в котором мы все в этом году оказались, это было спасение от реальности, настоящее. Мое хитрое сознание (которое только и ждало, пока я контроль ослаблю чутка, чтобы копить дальше) еще и миссию сюда притянуло, как раз из области тех самых ценностей. «Информация должна быть максимально доступной», ну спасибо, конечно, ну а как же я?

Системы, Классификации и вообще Морфология всякая

Пропустим клиническую картину, кто чем-то серьезно увлекается, может легко представить ее сам. Но примерно в июле я поняла, что миссия провалена. Как поняла?

Элементарно. Я перестала вносить новые книги в каталог, просто не успевала. Плюс, я почти перестала читать онлайн (бумага, как вещь материальная, за которой хотя бы к полке дойти надо, удержалась, кстати, а вот то, что скачано…). Плюс, эта деятельность должна была отвлекать и занимать, а если она стала новым источником стресса, то да, миссия провалена.

Этой осенью я убедилась в этом окончательно. Потому что the proof of the pudding is in the eating (что-то многовато сегодня цитат, а эту еще и не перевести адекватно), и если я не могу найти нужную мне информацию сразу и\или срываю четкий план проекта библиографических справок (тот самый проект Club451) и\или рассказываю про то, что никому не надо, то да, миссия провалена))) (Сказала три раза, значит, правда. Блин, опять цитата).

Сегодня я открыла каталог, чтобы начать разбирать и систематизировать, и резко остановилась. Потому что там уже столько, что бесполезно добавлять, система не будет работать никак. Мне самой УЖЕ ТАМ не разобраться. А что будет, когда я еще пару тысяч туда добавлю? Таким образом, встал естественный вопрос классификации и хранения информации.

С классификацией у меня есть основной принцип: система должна ветвится естественно, по мере роста потребностей и углубления знаний. Если художникам Возрождения хватало для споров деления на Живопись и Скульптуру, ну и прекрасно. Понадобилось больше в 17 веке, изобрели жанры и их иерархию, целая Академия этим занималась, умные люди (с кучей свободного времени? не-а, вот уж чего действительно на свете не бывает, так это свободного времени) толстые книжки на эту тему писали. В ХХ веке вообще разгул формообразования случился, а потом еще пресловутая междисциплинарность (боюсь ее страшно, ведь она предполагает дисциплину и знание ее пределов, а у меня с этим никак) в моду (или необходимость? иначе в новой структуре реальности не разобраться) вошла.

Но вот, этот основной принцип оказался не работающим на практике. Если бы книг по пятьсот в каждый раздел (ближе к бумажным библиотекам), то работает. А в мире тотальной виртуальности — нет, не работает.

Во-первых, дальнейшее ветвление требует более четкой категоризации. Искусство 20 века как делить, спрашивается? По годам, по художникам, по школам? А философов и социологов куда тогда? Все же связано. А выставки и географию? Что, китайское современное искусство отдельно? Нет четких и объединяющих признаков, на основе которых можно успешно провести ветвление. (Привет, Данто, вот и встретились).

Во-вторых, какое бы деление я за основу не взяла, нужны кросс-линки. Современная модель может быть только трехмерной, на листочке бумаги ее не расписать (я только что пыталась, плюнула и пошла сюда писать).

В-третьих, с нейросетью я работать не умею. И учиться не буду пока. Потому что если решение четко поставленной задачи (систематизация нескольких десятков тысяч книг) требует освоения новой специальности, то до самой систематизации я могу не дожить реально (время — самый главный ресурс современности). И потом, учить нейросеть вместо того, чтобы учиться самой? Тот самый пуддинг будет есть машина вместо меня. Все другие программы, от серьезных библиотечных платных до любительских библиотечных до Calibre (которая вроде как для этого и существует, и одно из самых приличных, что существует, ну или просто я лучше не знаю) до пресловутой excel базы с задачами трехмерной карты не справляются. И времени на них потратить надо не меньше, а больше.

Конечно, если бы целым институтом решить эту задачу… Представила даже на минутку такой институт. Но коллектив, по ходу, особенно объединенный только идеей (без материальной поддержки), — это тупиковый путь. Уже на стадии «как будем делить книги» (в смысле по каким признаком) перессорятся все. И потом, это снова возвращает нас к идеи Миссии, а от любого фанатизма мне нужно избавляться.

НУ И? Или Возвращение Золотой Антилопы

Если честно, моя частная проблема «как систематизировать, чтобы информация была в постоянном доступе и не валялась мусором на диске» — вообще не частная. Может, единственное, чего будет хватать 21 веку, — это информация. Ее будет все больше и больше, она будет нападать на нас из-за угла, будить нас по утрам, врать нам в глаза, затуманивать мозг, отвлекать, развлекать, пугать и терроризировать. В естественной попытке как-то с ней справится, мы будем отключать оповещения, проверять почту по часам, с опаской заходить на каждый сайт, выстраивать стены защиты. А самая простая и естественная для человека стена — стена Ценностей, будь она не ладна. То есть, объединится в кружок/стаю/группу/организацию и разделять общие ценности и общие знания. И вообще не знать, что там за пределами кружка считается ценным и важным. Что там вообще происходит. Кому это реально надо, знать, что там происходит вообще? Если во входящей информации все равно не разобраться, там половина неправда и вообще, на другом языке.

Как неизбежное следствие, общество больше не будет существовать как единое (пусть и безумно сложное) органическое целое, а будет множество радикальных кружков, которые будут каждые бороться друг с другом, потому что у них у каждого СВОЕ знание и СВОИ ценности. А эти самые свои знания и свои ценности будут потихоньку разрабатывать в специальных институтах специально обученные люди. Которые тоже будут иметь только свой круг знаний и ценностей (ну, контроль, власть, промывка сознания, безоглядный шоппинг, вера в зеленых человечков, решайте сами). То есть, Оруэлл был не прав кое в чем, единое тоталитарное государство, управляемое технократами — это миф, оно развалится на глазах, потому что эти самые технократы тоже будут по утрам от мемов с котятами млеть.

Такая вот самая краткая история будущего получается. И это уже не средневековье и не темные века, а вообще первобытно-общинный строй. Только нас уже восемь миллиардов, и особо расселятся и мигрировать нам некуда. Я боюсь сказать это вслух, но начинается total war, всех против всех. И во всем виновата информация. Моя Золотая Антилопа оказалась демоном из ада.

Ну можно крикнуть «хватит», как тот мужик в мультике. И оказаться среди осколков и черепков. Как по мне, разницы никакой, что меня прикончит, золотой дождь или груда мусора. А можно попытаться найти ключ к новым объемам информации. Вот, может, какая-нибудь нейросеть… Нет, спасибо, это не мой вариант, опять мой пуддинг буду не я поедать.

Или проблемы на самом деле вообще нет. Потому что в мультике «золота» было слишком много ЗА РАЗ, я еще в детстве всегда удивлялась, что он так быстро сдался, гора была маленькой. А если бы ему время дали в сторонку отползти, то он успел бы и дворец золотой построить, и мебель золотую поставить, и зубы золотые всем, включая ослов вставить. И, может быть, даже крестьянам что-то бы перепало (вот только золото не съедобное как-то). А там, глядишь, Золотая Антилопа сдохла бы сама от усталости.

Совриск и скука. Эстетика и анестезия.

Собственно, это еще не текст. И я не уверена, что полноценный текст стоит писать на эту тему. Но мне нужно где-то зафиксировать несколько важных, слегка бессвязных мыслей и наблюдений, которые накопились за это время и почти-почти готовы сложиться в некую картину.

  1. В «Параболах солнечного света» Арнхейма мне почему-то запомнился короткий анекдот (ну как запомнился, я его даже в закрытый ото всех diary.ru записала, значит, произвел сильное впечатление, а не просто запомнился). Запись от 12 ноября, год не помню:

Однажды ежегодное заседание Американского общества эстетики оказалось в двусмысленном положении: в той же гостинице и в то же время происходило заседание медицинского общества «анестетиков» (анестезиологов)

Действительно, на английском похоже, эстетики и анестезиологи будут звучать почти одинаково. Арнхейм, конечно, не просто заметил забавное совпадение слов, но и прямым текстом («двусмысленное») намекнул нам на очень большую и жирную проблему. С 60х годов эта проблема стало только еще больше и еще жирнее, и можно уже уверенно сказать, что анестетика уверенно побеждает эстетику.

2. Пункт два может показаться не связанным с пунктом один. Ну просто тут пока нет связки, зато связь точно есть. Сегодня я получила долгожданный зин «Шестое вымирание. Энциклопедия», в котором напечатана моя работа. Полистала, убедилась, что напечатана, похвасталась (слегка) и пошла заниматься своими делами. Какое-то чувство мелькнуло и тут же пропало, времени разобраться не было. Ну вот, пока не поняла, что не так, не успокоилась. Что не так?

Стоп. А где же радость? Должна быть радость, ведь моя работа поучаствовала в хорошем проекте. У меня строчка в портфолио, новые знакомства и почти полгода ожидания (там были трудности с печатью) удачно завершились. Еще и картинка легка в основу проекта для АнтиКрасненькой. Одни плюсы и повод для (легкого) самолюбования.

Пришлось просмотреть книгу несколько раз, и повисеть над своим рисунком, чтобы понять что не так. Когда кураторы делали макет, они отрезали значительную часть пустого пространства по краям рисунка, дерево теперь плотно сидит в листе, почти упираясь в края пространством. Потом, рисунок увеличен до того, что виден и толсто виден практически каждый штрих.

В рамках общего проекта это были совершенно правильные решения, мой рисунок перестал выбиваться из общего стиля, стал реально похож на «совриск-стиль-графики» (жуткая кракозябра, но пусть пока так). Но это не мой рисунок. В том смысле, что за всеми моими работами стоит одна и (уже) очень четкая эстетическая программа. Избегая необходимости писать сразу тут настоящий манифест, скажу только, что в рамках этой программы белый лист и «пустое» намного важнее нарисованного, композиция (да, чаще всего объект тупо в центр) выверена до миллиметра как соотношение пустого и занятого, а изображение должно обладать «мерцанием» (вот это вообще трудно объяснить не показывая). В оригинальном рисунке (даже двух, даже в том, что 60 см лист) это есть, а в печатном варианте это пропало.

Как результат, мой взгляд скользнул по рисунку, и я его не узнала. Более того, я не возмутилась (и не возмущаюсь сейчас, в рамках общего проекта их вариант выглядит правильнее) и не порадовалась. Мне от печатного варианта никак, ни плохо, ни хорошо. Не вызвал он у меня никаких чувств. Ну и чужие рисунки не вызвали никаких чувств, просто вот отличная работа у этого художника, а вот просто хорошая.

И еще раз стоп. Я что, вычислительная машина или судья на фигурном катании, чтобы технику чужого/своего/любого арта оценивать? Меня как художника, человека и зрителя в арте может интересовать только одно: цепляет или не цепляет. А что цепляет, техника там, композиция, сюжет, нарратив (раз уж кто-то видит между последними двумя значительную разницу), идея, концепт, история, автор и т.д. — это уже дальше, и только если цепляет. Если резонанса (response и так далее, у этой штуки в феноменологии много названий) нет, на все остальное мне как бы уже плевать. Скучно смотреть, знаете ли.

Произошла «анестетизация» (новояз, блин. Но «анестизия» здесь не подходит) произведения искусства.

3. Пункт три должен состоять из короткой, но подробной исторической справки про отношения современного искусства и эстетики. Тяжелые отношения, между нами. Еще в первую волну модернизма некоторые представители совриска (Дюшан и «дада», прежде всего) расправились с основными понятиями классической эстетики (ну красота там, или вкус). Что не успели они, доделали мастера поп-арта, а в постмодерн эстетическая «пустота», скука, вторичность, типичность ну и так далее вообще стали нормативными качествами хорошего произведения искусства. Ну так заявлено, по крайней мере. Это так обозначается. На деле, конечно, все не так. Искусство первой волны призвано было шокировать и разрушать (сделано, галочка), поп-арт реально увидел ценность банального и бытового, растащил границы искусства до самого последнего мусорного бачка и до полок супермаркета (спасибо большое, галочка). А лучшие работы постмодерна шокируют, удивляют и запоминаются не меньше, чем самая классическая классика. Ну то есть, к черту все программные заявления, на практике реакция есть, да еще какая (не к ночи будет вспомянута все та же «Большая глина», ну или «Аленушка», случайное но очень удачное попадание в эстетику постмодерна). То есть, эстетика (не в смысле кодекса незыблемых правил), а в современном смысле всегда есть, желается того автору или не желается. Особенно она есть, если автору того не желается.

Отсюда может следовать только два вывода. Либо в этом зине (и в моем напечатанном рисунке) есть чуждая мне эстетика (тупо я ее не замечаю, и это вполне возможный вариант), либо…

4. Либо пункт четыре. Самый неприятный пункт для меня, если честно, потому что требует критики состояния artworld’а в России последние лет… всегда. Нет, я здесь не про зрителя/коллекционера/культурного потребителя, их как раз фиг обманешь. Я про смерть выставок, когда на открытие приходят друзья выпить и пообщаться. Я про одинаковых кураторов, которые делают одинаковые проекты по одинаковой (зато актуальной) программе, про то, как скучно бывать на всяких таких мероприятиях, где умные слова заменяют понимание или (со)переживание, про кружение по одним и тем же маршрутам, про категорическое «это не арт», которым каждый (вслух или про себя) кидается в сторону любого чужого, про круглые столы, на которых выступающие тихо засыпают после того, как свою часть программы сказали, про… Это не мое мнение только (и даже чаще всего не мое, для меня самая скучная публичная программа — такой же объект для исследования, как и самая интерактивно-захватывающее биеннале), просто прямо сейчас, в три часа ночи, список авторитетов лень составлять. Да и длинно для одной записи в блоге.

5. Ну и пункт пять. Последний на сегодня. Знаете, скука заразна. Современное искусство, которое анестезирует мозг, и сердце, и глаз, мне не нужно. Я не хочу набивать портфолио проведенными выставками и всякими там премиями и наградами, если в конце я не получу главного — того, зачем я вообще в это искусство пришла. Я не хочу участвовать в опен-коллах, в которые нужно вбегать (потому что сроки) с идеально подогнанным в формат выставки проектом, или вообще готовым бизнес-планом (не, это как-то иначе называется, а по факту — смета и календарь), чтобы тебя уже легче приняли в следующий проект. Потому что ты уже доказала, что способна работать «в проекте, в команде и в графике». Я не хочу, чтобы мне было скучно рисовать.

Экономика искусства действительно отличается от обычной экономики (пусть и не так сильно, как мне бы хотелось). Это экономика впечатлений, эмоций, мыслей, времени, свободы (и (само)цензуры), экономика действий, противодействий и реакций. Еще материалов, объектов и времени-пространства. В этом году сама реальность заставляет нас менять правила игры (а знаете, прежние и не работали никогда, этот искусственный карточный домик совриска слишком легко разваливается у нас на глазах. Не стоит думать, что он был настоящим домом). Но менять правила игры всегда приходится с себя. Что мне важнее, коллектив, институция, слава, самовыражение или «искусство»? Хочу ли я любоваться дипломом об окончании очередной «школы совриска» или участием в очередном проекте? Нужны мне еще полтора килограмма хорошей бумаги с картинками, на одной из страниц которой будет мое имя стоять?

Честно, я не знаю. Менять правила игры в одиночку? так знать бы на что менять ( у них там тоже не сахар). Не играть в эту игру? ну так я не играла. Работать намного легче, когда общество не мешает (я сейчас в разы меньше рисую, это правда). Вот только кто тогда увидит результат? Любимой семьи и друзей мне уже как-то маловато. Мне есть что сказать (См пункт про эстетическую программу) и я хочу услышать ответ, а не безразличное (вежливое и формальное) молчание. Играть по правилам? ну во-первых, уже не играю (сам этот текст доказательство), а во-вторых, зачем тогда вообще арт. Для скучной жизни есть более простые, приятные, престижные, или хотя бы более прибыльные занятия.

«Поймать звезду» или Пара слов о скульптуре

Начну с того, что это уже второй текст, первый я пыталась написать в телеграме и черновик стерся случайно у меня на глазах. Такое бывало и раньше, и я давно смирилась с тем, что вселенная тычет в меня пальцем и толсто так намекает, что я пишу не то и/или не туда. Ок, намек понят, исправляюсь.

Вчера вечером я была не мероприятии, не буду говорить на каком, чтобы поисковики этот текст с событием не связали. Пришла домой и внезапно распаковала кусок скульптурного пластилина, который у меня сто лет без дела валяется. Потому что скульптура не для меня, руки от нее болят и вообще, сейчас вы поймете по какому предмету у меня в художке единственная тройка была.

Ну и вопрос, с чего это мое подсознательное заставило меня в час ночи лепить это безобразие? Ну и ответ нашелся сразу.

Вчера Слобожанина рассказывала про свой проект. Про то, что художнику нужен не только талант, но и адская абсолютно удача, чтобы успех состоялся. И типа у Аникушина именно такая удача была. Поэтому она разместила некую «пойманную звезду» в его рабочую яму (для сырой глины). Не знаю, у меня ли одной такая ассоциация промелькнула, но я сразу вспомнила «Бродячий замок» и милейшего демона Кальцифера, который как раз был упавшей звездой, был пойман и заточен в очаге, с последствиями для обоих, демона и носителя. Опять же не знаю, архетипическое сознание тут сработало, или это прямая скрытая цитата, или… (ну параноика, Джойнерра, отключи).

Ну и следующий логичный вопрос: демоническая удача Аникушина (прямым текстом, продажа души) или все-таки талант и скульптор он был хороший?

Скульптура -вообще очень сложный вид искусства. Более или менее, она ограничена трехмерным изображением тела. А тело по сути своей объект не шибко эстетически привлекательный (подчеркиваю: эстетически. То есть, есть более красивые вещи на земле, которые нам людям автоматически больше нравятся). И к тому же тело у всех плюс минус одинаковое. Это как если бы всем художникам всего мира приходилось рисовать огурец с шариком сверху и четыре палочки. И этот несчастный огурец должен передавать все идеи, мысли, идеалы, стоять на площади и стоить состояние. И во всех учебниках истории печататься.

Навскидку, в истории западного искусства (ну и нашего, раз с какого-то времени мы к этой традиции примкнули) было всего четыре гения скульптуры: Донателло, Микеланджело, Бернини и Роден. Все остальные — хорошие скульптуры иногда с гениальными работами. Ну или ремесленники, умеющие работать по готовым формулам (и тут ничего унизительного нет, средневековые мастера вообще бы не поняли, в чем тут оскорбление их высокого статуса профессионала).

В мой список гениев Аникушин не попал, но был ли он хорошим скульптором? Для этого определимся хотя бы с частью критериев хорошей скульптуры.

Во-первых, она не портит среду, в которой размещена. Идеально вписывается в уникальную комбинацию время-пространство-среда. Ну да, просто представьте другую работу, хоть того же Микеланджело, на месте нашего Пушкина на Пл. Искусств. На фоне роскошного фасада Михайловского дворца. Я не смогла.

Во-вторых, у хорошей скульптуры простой силуэт, считываемый сразу, запоминающийся сразу. Окинуть одним взглядом ее можно. (В этой простоте силуэта как раз проблема Гоголя на М. Конюшенной, между нами. Ну а про Трезини в волосатой шубе вообще тихо молчу).

В-третьих, хорошая скульптура передает только одно состояние. Состояние движения, эмоциональное состояние, или даже состояние концепции и\или идеи. Хорошая скульптура однозначна, четко привязана к своей функции (не помню кто сказал, что проблема работ Церетели — гигантомания, настольной скульптурой они все бы хорошо смотрелись). Потому что скульптура всегда социальна, это картину можно только «для себя» написать.

Там есть еще и четыре, и пять, итд., но главные признаки я перечислила. И работы Аникушина им соответствуют полностью. На Петроградке и островах есть его более камерные работы, и, знаете, они всегда уместны, локальны, узнаваемы и понятны.

И вот чтобы добиться этой простоты хорошей скульптуры, скульптору приходится очень много пахать, очень долго искать, и постоянно себя сдерживать. Сдержанность работ Аникушина в наше время воспринимается скорее как недостаток. Потому что наше время такое — нужно кричать. Но сдержанность — это не амебность и вяклость, это спрятано в самом слове, сдерживать надо что-то, ограничивать себя в чем-то, в возможности сделать много красивого или яростного, например. И если вы выберетесь в его музей-мастерскую (и справитесь с приступом зависти, это действительно мастерская мечты) и посмотрите, как он работал… Так он реально пахал, тонны эскизов и вариантов, чтобы найти тот самый простой единственный ракурс, при котором окончательный вариант перестанет быть бесформенным куском первичного материала (нет, это не отсылка к Большой глине, там, как раз, что хотели, то и сказали), а настоящим памятником.

Ну и теперь, после всего этого, вернемся к удаче. Конечно, удача нужна. Пресловутая Фортуна, правда, как тот принц на белом коне, к лежащему на диване автору, мечтающем о размахе потолка Сикстинской капеллы, не ходит. (Этот печальный факт я признала совсем недавно). Удача — это во многом совпадение со своим местом и временем, дикая воля, которая позволит убедить других и себя, жесткий (само)анализ, который приводит к четкой концепции, и постоянная работа в попытках достичь СВОЕГО идеала. И знаете, когда все это есть, вообще уже не важно, в какое время и в какой стране ты работаешь. Парадокс ситуации в том, что любое общество и/или государство нуждается в тех, кто может четко сказать, о чем оно (это общество/государство) мечтает. В этом случае любая коррупция, кумовство, чиновники, вкусовщина и прочие недостатки любого общества/государства — просто мутная пена (в которой можно и утонуть, кнч, но смотри пункт про дикую волю, она автору нужна даже больше чем удача или талант).

ЗЫ Ну и так уже понятно, что последний абзац не про меня. Я всегда считала, что не совпадаю с любым временем/пространством и моя главная страсть — во всем сомневаться:)

Про термины искусства

Лет в четырнадцать я была очень умным ребенком. (По крайней мере, так считали мои родители и учителя, сверстники не считаются). Я прочитала буквально библиотеки книг, большая часть которых мне совсем не подходила по возрасту, от древних греков (Лукиан и Апулей до сих пор мои любимые) до драматургов французского классицизма, до стремных учебников по философии, до только что переизданного Фрейда. Я знала очень много длинных и умных слов, которые любила ввернуть в разговор, шокируя слушателя глубиной своей эрудиции. Учительница, с полного моего согласия и одобрения руководства школы, на год выгнала меня с уроков литературы, снабдив списком книг и графиком встреч. А то я плохо влияла на одноклассников и срывала ей «правильный» анализ изучаемого произведения. В-общем, я была абсолютно невыносимым человеком, и очень одиноким. «Потому что и поговорить-то не с кем». Чуть попозже я поговорила, и даже наговорилась, со всякими взрослыми философствующими дядями и тетями. Неприятные выводы: во-первых, я, конечно, использую умные слова, но не все их понимаю; во-вторых, я жутко мало знаю; и в-третьих, далеко не все взрослые люди, умеющие ввернуть цитату из Хайдеггера, умные или взрослые)))

Много позже, пытаясь понять «что это со мной было», я пришла к выводу, что ничего страшного, просто бунт против позднесоветской реальности, с ее стагнацией и невозможным упрощением мысли. Ну, вот дети сбегали на улицу в поисках правды жизни (становясь хулиганами, гопниками и далее, некоторые, теми самыми бандитами 90х), ну вот, другие дети и некоторые взрослые сбегали в виртуальный мир «культуры», запоем читая запрещенные или просто годами неизданные тексты (тут было два бога «как бы запрещенки» — Ницше и Фрейд). Но все бунты должны заканчиваться, по логике. И драйв проходит, и пора уже строить на развалинах новый желаемый мир. У меня прошел к годам 18, я скатилась только в профессиональный нон-фикш и фантастику. Потом остался только нон-фикш. И, собственно, этот текст я пишу из-за него.

Я сейчас продираюсь через очередную работу по искусству второй половины 20 века. Буквально продираюсь, с выписыванием особо залихватских фраз, с чтением по абзацам, пытаясь восстановить ход мысли и логику автора. Приходится мысленно переставлять информацию в некую более линейную последовательность (ну просто у автора страсть рассказывать в одном предложении с анализом конкретной работы про все предыдущие опыты в том же роде других авторов, и с фактическим подробностями). Периодически открываю своего любимого Академика, не потому что не знаю термин, а потому что сомневаюсь, что я или автор понимаем его одинаково, и так вообще можно говорить.

Я не буду называть автора, скажу только, что названная работа считается чуть ли не обязательным к прочтению учебником для искусствоведов и кураторов. Особенно страшно за кураторов, на бедных девушек на первом же курсе обрушивается весь этот канон плюс тонны апокрифов, часть еще и в плохом переводе. Следуя за предложенными образцами, они позже создают чудесные, поэтические и абсолютно нечитаемые экспликации к выставкам, которые понимаешь скорее сердцем, чем мозгом. Ну или ни тем ни другим. Мне тут на днях напомнили, что куратор пишет свой текст прежде всего для других кураторов, иногда для художника и прессы, и почти никогда для публики. По крайней мере, не для неподготовленной публики. На выставку совриска неподготовленная публика (как бы) не ходит. Ну не знаю, на Recycle в Манеже и на Фабре в Эрмитаже, и на Гидре в Севкабеле, и на Энди Уорхоле там же было много людей, не читавших (пока) Лакана. Но опустим пока вопрос публики и понимания ею совриска. Это требует отдельного поста, когда-нибудь.

Вернемся к умным словам. Термины, так они обычно называются, абсолютно незаменимы в науках. В идеале каждый термин обладает двумя важнейшими особенностями: емкостью (полнотой знаний о предмете, включая другие обозначенные терминами понятия) и однозначностью. Емкость термина, кстати, предполагает экономию языковых средств («больше мыслей в меньше слов»), ценнейшее качество любой статьи. В точных науках термины точно незаменимы, и, к счастью, чаще всего однозначны. Чтобы представить себе емкость термина, представим себе описание действия «извлечь корень третьей степени из 125», без терминов тут пришлось бы говорить что-то вроде: «нам нужно найти такое число, которое, умноженное на само себя три раза, даст нам число 125», и если продолжать по той же логике, то придется еще объяснять, как умножить и что такое число))) Но и в точных науках есть такие «универсалы», которые могут испортить нам жизнь. Функция или вектор, например. Потому что используются не только в математике. В гуманитарных науках уже посложнее, если лингвистике еще повезло, да и философию боги философами не обидели (а они обычно начинают с того, что подробно и обстоятельно объясняют КАК они собираются использовать термины), то большинству гуманитарных дисциплин приходится пользоваться словарем, составленным кое-как из гремучей смеси философии, психологии, социологии и авторских «измов». Не верите? Ну проведите эксперимент. Берем любые два учебника по математике и любые два учебника по эстетике и сравниваем. Добавим к этому естественную тенденцию к международной унификации терминов и многочисленные переводы. И вот появляется загадочный «нарратив«, который, по корню понятно, имеет отношение к «рассказу», или «суггестия» (а вот тут тупо «внушение» и других переводов как бы нет) и чудесная «коньюгация», которая в русской научной литературе имеет отношение только к биологии, при этом часто используется в гуманитарных текстах как conjunction, то есть «спряжение». И примеров таких интересно звучащих словечек в искусствоведческих текстах несть числа. Согласитесь, «коньюгация визуальных форм» звучит торжественно и убедительно. Непонятно только, о чем это, о спряжении или о слиянии. Но это проблемы читателя/зрителя, ну то есть вообще не наши.

Этот текст не против красивых длинных умных слов. Очень сложно заменить термины. И я, если честно, не требую однозначности терминов в гуманитарных дисциплинах, это очень мало достижимая цель в вещах, связанных с душой, культурой и обществом.

Но меня правда смущает ситуация, которая сейчас сложилась в среде кураторов/искусствоведов совриска. Я уже накопила порядочную коллекцию текстов, написанных на «зауми» (Хлебников был поэт, ему можно. Ученым — нельзя. Цели («создать» и «объяснить») сильно разные. И, знаете, эти тексты легко читаются (я уже читала книгу, которую сейчас так мучительно перечитываю, в год ее выпуска. Тогда это было легко, запоем, за пару дней. Конечно, мозг услужливо исключил всю «заумь» и оставил только ощущение симпатичного интересного (бес)полезного текста. В стиле «гараж», так сказать). Получается, избыточная терминология скрывает смысл, текст трудно запоминается и, если позволить себе поэтическое высказывание, скользит на границе моего сознания, не меняя его.

Но есть и более весомая причина опасаться «умных» слов. Я хорошо помню, каким несносным, надменным, самолюбивым ребенком была. Какое чувство собственного превосходства и исключительности испытывала из-за того, что единственная в классе прочитала «опыты» Монтеня (а таки пришлось перечитывать много раз, до большинства книг надо дорасти) и так далее. И мне часто кажется, что, натыкаясь на такие тексты, изобилующие терминами философии и прочих дисциплин, постоянно изобретающих новояз (пиджин инглиш искусства), я натыкаюсь на прежнюю себя. Человека, который отделяет себя от большинства человечества с помощью длинных слов. А одно из главных мистических (для меня) свойств любого искусства — его универсальность, его способность рассказать общую для всего человечества историю на уникальном личном языке автора. Ну вот, когда мы говорим «экзистенциальный ужас», разве это не тоже самое, что может сказать любой: «страшно жить»? И если нам приходится сопровождать сделанную вещь такими словами, разве это не признак желания отделиться от всех, встать выше их в неком нелепом рейтинге интеллектуального превосходства? Выстроить впечатляющие баррикады между нами и зрителями? Кто как, а я лично жутко устала от дискурса Чужого и Другого, и вообще, пора уже завязывать с пседвокружками псевдореволюционеров, а то это каждый раз плохо кончается.

Про библиотеки

В 1836 году был опубликован один из самых знаменитых постов ненависти в истории русской мысли. Пришлось специально переводить его с языка оригинала, потому что автору что-то подсказывало, что мысли о родном, изложенные на родном языке, — не самая хорошая идея в родной стране. Правильно подсказывало, карательную психиатрию не в СССР изобрели (в СССР просто взяли «все лучшее» из уже существующих практик, например, устраивать парки на всех местах возможного сбора протестующих масс).

И знаете, ведь у власти отлично получилось справиться с диссидентом. Потому что кого из моих знакомых не спроси — нет, не читали. А там, среди многого прочего, которое можно и проигнорировать, ибо «устаревший» уже дискурс, были такие слова (привожу с сокращениями):

В чем заключается жизнь человека, говорит Цицерон, если память о протекших временах не связывает настоящего с прошлым? Мы же, явившись на свет, как незаконнорожденные дети, лишенные наследства, без связи с людьми, предшественниками нашими на земле, не храним в сердцах ничего из наставлений, вынесенных до нашего существования. (…) Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих. Мы так удивительно шествуем во времени, что по мере движения вперед пережитое пропадает для нас безвозвратно. (…) Мы воспринимаем идеи только в готовом виде; поэтому те неизгладимые следы, которые отлагаются в умах последовательным развитием мысли и создают умственную силу, не бороздят наших сознаний. Мы растем, но не созреваем, мы подвигаемся вперед, но в косвенном направлении, т.е. по линии, не приводящей к цели. Мы подобны тем детям, которые не заставляли самих рассуждать, так что, когда они вырастают, своего в них нет ничего, все их знание на поверхности, вся их душа -вне их.

Ну жестко, конечно, но вот еще С. Булгаков (не самый мой любимый русский философ, между нами) добавляет:

(…) Наша интеллигенция в своем западничестве не пошла дальше внешнего усвоения новейших политических и социальных идей Запада, причем приняла их в связи с наиболее крайними и резкими формами философии просветительства. В этом отборе, который провела сама интеллигенция, в сущности, даже и не повинна западная цивилизация в ее органическом целом.

Осталось только заменить философию просветительства на любую другую актуальную, и все это про нас. И что меня навело на эту как бы светлую мысль? Факт, который мой мозг отмечал регулярно, но отказывался интерпретировать (до вчерашнего дня). Собственно, что произошло вчера? Я вдруг осознала, что последние лет пять все книжные полки у моих знакомых (и мои тоже) подозрительно похожи. Подходишь, и первым делом ищешь знакомые минималистичные обложки одного известного издательства. Такой «знак качества» и диапазон интересов одновременно, и сразу понятно, о чем можно поговорить. О реке, например))))

Ну, и как водится, у меня тут же включился режим параноика. В смысле, я же лично не знакома с теми, кто составляет издательский план, кто решает, что переводить и печатать, какими критериями они руководствуются при отборе материала, и какие цели и задачи себе ставят. Там, где кто-то отбирает материал за меня, мне чудится скрытая цензура и социальные технологии манипулирования. Ну и по ходу, косвенные доказательства тут же нашлись.

Доказательство первое. Чисто визуальное. (А вы думали, я не про искусство? Я всегда про искусство, одержимости, они такие). Если кто-то, как я, предпочитает бродить по западным (всякоязычным) и не только западным сайтам в поисках интересного арта, он вынужден будет заметить, что «там» как-то поживее, визуального разнообразия больше и даже тематически многое, что у нас сейчас «неарт» (по крайней мере, не серьезный арт), там откровенно норм или даже круто. То есть, в борьбе с пресловутыми иерархиями они дальше прошли. И даже, вот ужас, не боятся традиций и показаться старомодными или устаревшими. Иногда и просто картины на стенках вешают и все, выставка сложилась.

Доказательство второе. У нас один раз перевели Пьера Франкастеля, одну работу. И перевели так, что, как сказала моя знакомая-лингвист, на французском было бы понятнее. (Про жутчайший перевод Мерло-Понти вообще молчу, а ведь людям по нему учиться). В списке его работ есть «История искусств: оружие немецкой пропаганды» аж 45 года. Хочу. Не могу. Даже во французских онлайн библиотеках мне не попадалось ( ну я плохо искала, если что. Найдете ссыль, пришлите пжл). Один раз перевели Р.Лонги, и плачут наши медиевисты и исследователи проторенессанса горькими слезами, в поисках оригинальных текстов на итальянском. Про работы Ива Мишо (Yves Michaud) (но вообще, это тот, который сказал про тюльпаны Кунса, что они похожи на анусы) я бы вообще не узнала, если бы во французской библиотеке мне не попалась его книга L’artiste et les commissaires. Любовь с первой строчки, если что. Ну и так далее, и тому подобное.

В смысле, мы таки оторваны от европ и общего дискурса, и чисто территориально, и из-за языковых барьеров, и из-за того, что многое в среде искусства происходит как бы походя, среди своих, среди строк, «это все знают». И получается, что в чем и где мы не оторваны, решает не так много людей: преподаватели определенных школ (а в это время востребованные и у нас, и на западе русские художники просто рисуют/ лепят/фотографируют, им преподавать некогда) и редколлегии нескольких (двух? трех? от силы трех) издательств. Но могу и хочу ли я доверять этим людям, если «движение» получается «в косвенном направлении» (см. первую цитату)?

Дисклеймер. Если что, это еще не пост ненависти, это пост про то, что информация — это социальный инструмент, особенно, когда она кусочками и в дефиците.

И еще одна причина, по которой сайт художника вредит художнику.

Прямо сейчас у меня на полу валяется сегодняшняя картинка с синим сурикатом на оранжевом фоне. Я прохожу мимо и заглядываю в его бесконечные темные ямы глаз, он смотрит на меня. Мне кажется, мы понимаем друг друга, я и жирный зверь, вдохновленный чужой фоткой и быстро сделанный дрожащими после дня и ночи головной боли руками.

У бедного рисунка нет ни малейшего шанса стать шедевром или хотя бы (хотя… тут стоит подумать, что в нашей реальности круче) мемом. Я разместила его в инстаграме, он собрал среднее для моего аккаунта количество лайков. Все, на этом жизнь этого рисунка заканчивается. Он скоро залезет в папку «текущее», будет внесен в базу работ и оценен, и забыт всеми, даже мною, автором. Я побегу дальше, думать о незаконченных работах, о сериях, выставках и прочем ненужным. Он — случайный гость в моем сознании, пришел, чтобы просто и незатейливо быть выкинутым на бумагу, чтобы не мешал жить дальше.

К чему это я? К синдрому Стендаля, знаете ли. Помнится, когда я читала про то, как экзальтированные дамы пачками падали в обмороки перед шедеврами Возрождения (больше всего доставалось «Тайной вечери», понятное дело), я скептически хмыкала и винила во всем корсеты. Ну понятно, корсеты, ни дышать, но поесть, ни пописать нормально. Мода на корсеты, на романтические обмороки и нежных дам, способных упасть в обморок при виде шедевра. 19 век и его выкрутасы.

Я бы сюда добавила искусствоведов старой школы, которые на память помнили, какого цвета складки плаща у какого святого и что там конкретно на заднем фоне изображено. Конечно, и они ошибались, но редко. Визуальная память была основным инструментом ученого во времена «до интернета» и даже до толстых нарядных альбомов с плохой (любая печать — плохая, даже у «Ташена») печатью. Нет, система карточек и «определите автора и произведение по детали» в современной школе осталась, только — сдал и забыл, чтобы не мешало.

И если уже совсем гвозди забивать, можно вспомнить еще бесконечное копирование старых шедевров в любой академической школе и учеников Чистякова, которые должны были гипсы на память воспроизводить. (Если чо, я — не за старую систему обучения, там свои тараканы вырастали, ростом с индийского слона).

Но вот я недавно попыталась по памяти нарисовать тигра, и я не могла вспомнить, откуда у животины ноги растут и как полоски располагать. Другая крайность, скажите, уж тигра мы все в 2022 году видели пачками. Ну так закройте глаза и представьте, а лучше, нарисуйте полосатую скотину сами, без фоток, рефов и таблиц с анатомией. Выйдет отличный совриск, обещаю. То есть замена реального тигра визуальным знаком тигра, достаточным, чтобы мы все его опознали (это в лучшем случае). То есть, мы все вернулись в мир детского рисования, того, про которое Арнхейм писал, в котором простого знака вещи достаточно. Кто как, а я при просмотре детских работ (с 3 до 8 лет) обычно адски скучаю, они же поголовно все почти одинаковые и предсказуемые. Читаются сразу, рассматривать буквально нечего, думать не о чем, беспокоиться тоже не о чем (это если ребенок — нормальный). Минимальная сила визуального.

А эта пресловутая сила визуального таки есть. Опять же, проведем мысленный эксперимент, закроем глаза и вспомним ну пусть пять картин, которые на нас повлияли. Не те, что в интернете атакуют нас каждый день, а те, которые мы видели когда-то, может, в учебнике, может, случайно, может, дома ужасная репродукция в коридоре (или в менее публичном месте) висела. И, если вы вспомнили ТЕ вещи, физиология включается, мурашки там, или улыбка, или другие ощущения, чисто моторного плана. (Давно собрала себе маленькую коллекцию эмоций. Картинка для релакса, картинка для страха, итд). С годами такой эксперимент дается все сложнее. Во-первых, изобилие визуального обесценивает изображение и ослабляет его воздействие (общее место уже, даже упоминать Беньямина и Бодрийяра не буду, упс…), во-вторых, с годами мы все больше теряем связь с своим телом (это если оно не бьет болью). В-третьих, ну и тоже банальность, мы привыкаем смотреть и не видеть, ну или наоборот, видеть и не смотреть, защитная реакция, знаете ли.

Возвращаясь к моему синему сурикату… Нет, еще кусочек, чтобы моя мысль была окончательно ясна. (В мире Кротовой норы ясна, так-то логика пляшет). Я тут подумывала завести себе акк на Дзен. яндекс. Рассказывать забавные и трогательные факты из истории искусства, цитировать классиков, объяснять символы, проводить аналогии и все прочие забавы туда же. Есть пара людей, которых я сама люблю читать, а интернет, ну, он позволяет чувствовать себя умной за чужой счет. Но меня все что-то останавливает. И сегодня я поняла что. Нужно же картинки (не картины, картины в музеях или дома висят, и в телефон они не помещаются) показывать. Тонны картинок, отвратительная культурная энтропия, которая приводит к тому, что в результате смысл и понимание теряются окончательно. То есть, без картинок это никто читать не будет, завлекалочки нет. А с картинками это будет отвратительная ложь про то, что если вы видели 100500 фоток «поцелуя иуды» Джотто, то вы вроде как в Падуе побывали и вам гарантирован личный приступ синдрома Стендаля. В метавселенной виртуальной реальности, которую нам все обещают, будет и страшно, и скучно, и с порога на нас будут набрасываться образы из топа поисковых систем. Мона Лиза будет бороться с девушкой с жемчужной сережкой, банки томатного супа будут громоздиться в черных квадратах, и все это в разводах фракталов на фоне котиков акварелью. (Люблю котиков акварелью). «В интересах неувеличения энтропии вселенной…» , цитата из советской классики, с которой я наконец-то согласна.

А вот теперь сурикат. Зверик, размещенный в интернете, потерял всю свою реальность, стал картинкой, о которой никто не вспомнит завтра. Не светит ему никакая слава. Потому что в тот момент, как я разместила картинку, рисунок умер. Такое вот мироощущение останавливало меня годами от инстаграма и от собственного сайта, и выставки, на которых я бываю, они тоже чаще всего просто отражение виртуального.

Ну и что делать бедному (буквально) художнику в новой реальности, в которой коллекционеры живут где попало и не поедешь за сто земель с папкой лично показывать, и интернет кажется единственным быстрым очевидным и простым способом показаться, если честно, я не знаю. Просто имейте в виду, дорогие читатели, то, что вы видите тут, — это не то, чем я занимаюсь, это тени в платоновской пещере ложного восприятия.

PS Пока я писала этот пост, на экране постоянно выскакивали оповещения, зверь продолжал набирать лайки. Такие веселые похороны реальности теперь у нас)))

Когда всех жалко. Про елки.

Ну не прям всех, сейчас разговор о том, что происходит под моим окном. Елочный базар. С разных сторон дороги два маленьких темных леса срезанных елок и две машины с включенными фарами, которые сторожат «товар».

Я росла на севере, за полярным кругом. Там, в Мурманске, есть один парк в центре, где микроклимат и деревья дорастают до почти нормальных, и там таблички стоят, которые местным объясняют, вот елка, вот береза, а вот клен. Они на самом деле должны так выглядеть, а не так, как рядом с домом: буквально столетия жизни и обычное дерево размером с десятилетнего ребенка. В-общем, сорвать ветку, сорвать цветок, хоть что-то сорвать (кроме грибов и ягод, которых там в изобилии) всегда было почти преступление, и нам всем внушали с детства, вот оно растет, борется, а ты пришел тут такой и просто уничтожил. Сорвал, не подумав, просто так. Так нельзя. Мысль так прочно вошла в сознание многих северных людей, что один мой знакомый по второму классу на юге подрался с ребятами за цветы каштанов. Он впервые увидел, как цветут каштаны, дети их срывали, он бросился цветы защищать. Детство мое прошло без настоящих елок (если не считать елок в ДК и на праздниках). Никакая сила не могла заставить родителей купить несчастное маленькое дерево ради недели радости. Искусственной (и серебристой, чтобы ребенок точно знал, что искусственная) вполне хватало.

Все лето я проводила у бабушки, в Курской области, чернозем, изобилие зелени, роскошный сад. Все растет по понятным правилам: вот цветы, их срезают и ставят в вазы, вот овощи, их сажают, поливают, пропалывают, потом едят, вот сорняки, их надо уничтожать (но только там, где они мешают). Цветы на лугу можно рвать, дрова нужно заготавливать.

В-общем, мое отношение к зеленому миру можно определить как нечто среднее между эко-ответственностью и эко-функциональностью. Я не буду кричать «не трогай цветочек, он тоже жить хочет» и испытывать чувство вины за то, что я люблю есть салат. Главное, держать баланс: сорвал-посади, а то с голоду сдохнешь зимой, и лишнего не брать, а то в следующий раз уже не лишнего, а нужного на привычном месте не окажется.

В Питере я отыгралась за свое голодное на живые елки детство. Этому городу вообще идут елки и зимние праздники, старые квартиры очень прям просят украшенного старинными игрушками дерева (круглый год, но тут бы меня не поняли все). «Щелкунчик», одним словом. У Гофмана, если вчитываться в текст, елка еще совсем другая, не такая богатая, не такая нарядная. Деревья обычно заказывала у питомников, это же разумно, они растят, они и срезают. Для этого и растят. Мимо елочных развалов проходила, закрыв глаза, это темное море жалких общипанных куро-деревьев меньше всего напоминает мне праздник.

Ну карма догнала меня. Теперь аж два базара под окнами новостройки, я и мучительно наблюдаю весь процесс (пока курю на балконе), от грубой разгрузки из грузовика, до мужиков, которые спят по ночам в машинах с включенными фарами до продавцов, которые маются днем. И пока этот товар никому не нужен. И пока мороз — 12, и уже понятно, такая елка обсыпет все иголки еще до праздника. Жалко всех, как я и сказала, мужиков, елки, людей, которые спешат мимо, игнорируя праздник. Себя тоже жалко, но это уже по привычке)))

В моем идеальном мире никто от живых елок не отказывается. Во-первых, это гарантия, что их на плантациях будут растить дальше. Во-вторых, это гарантия, что в мире будет чуть меньше гадкого искусственного пластика. В-третьих, это настоящее, настоящий запах, иголки на паркете, праздник. Но люди каким-то образом всегда умудряются все хорошее превратить во все плохое. Новый год и рождество, например, давно превратились в коммерческий ад демонстративного потребления. Одна рождественская музыка (а я на каждый нг собираю новый лист, и мне нравится весь декабрь время от времени его гонять) в магазинах способна любого сотрудника свести с ума.

Люди скажут, виноват капитализм с его маркетингом и желанием прибыли. Ну общее место, и я бы согласилась даже (я вообще люблю капитализм во всем обвинять), но с елками теория дает сбой. Товар копеечный, с лицензией ее можно практически даром в питомнике срезать. И крайне сезонный, после 31 декабря никто елку не купит вообще. Самое дорогое тут — логистика и сам процесс продажи. То есть, организовать место (что у них там, лицензии?), организовать доставку, подогнать продавцов-охранников и ждать покупателей. Которые абсолютно законно в массе своей не хотят платить за копеечный товар хоть какие-то деньги, а потом еще месяц мучатся с осыпающимся деревом в доме. Проще и дешевле искусственную один раз купить, поставить и забыть про этот чертов праздник.

В-общем, перебегаю к выводам, а то и так пост длинный получился. Лично я считаю, что виновата лень. (В мире у людей всего два глобальных врага, есть у меня такая идея фикс: Голод и Лень, и дщерь их Жадность). Продавцы ленятся подумать и из года в год, веками уже, продают елки почти в минус (это если не только накладные расходы, но и убыток в человеко-часах посчитать, жуткое словечко точно описывает потерю времени жизни напрасно), покупатели ленятся подумать, и покупают/не покупают елки импульсивно. Общество в целом тоже ленится подумать и как-то урегулировать отношение людей и елок, в смысле устоявшийся обычай, так елки продавать, зачем его менять.

В-общем два. Мечтаю, чтобы в следующем году, или через два, или через десять лет, но точно не было бы никаких случайных базаров с ненужным избытком товара. А были бы веб-камеры на плантациях, и специально обученные люди в валенках и ватниках срубали бы бедное, выбранное всей семьей дома на экране, дерево под самый корешок, и в точно назначенное время (скажем, за субботу до праздника) развозили бы все эти елки уже по домам. И чтобы тот же ель-специалист мог бы задержаться и засунуть грамотно елку в елкодержалку, с правильными консервантами в воде, чтобы радость до после праздников достояла. В идеале другая контора после праздников могла бы приехать и кости елки забрать, на переработку или куда еще там надо. Потому что единственный способ бороться с ленью, по личному опыту знаю, — лениться грамотно, использовать все эти капиталистические болезни ради всеобщего (елочного) блага.

Ревизия и кошмары.

Бойкая работа над сайтом застопорилась в тот момент, когда я занялась разделом «Места» (пока его не видно). Пришлось поднимать кучу старых фотографий, залезать в папки, которые я не трогала годами. И вспоминать.

Вроде, с 2019 года прошло совсем немного времени, а кажется, что целая жизнь. Я сейчас другой человек, не лучше и не хуже, просто другой. И смотрю на старые вещи по-новому. Например, с определенной долей удивления обнаружила, что Петроградка (где мы прожили лет 16) не выглядит на моих старых фотографиях приятным или родным местом. Скорее, там мрачно. Ну. Я-то думала, я люблю этот район.

Ну. Кошмары из прошлого снятся, люди, с которыми я попрощалась, вещи, которые я потеряла. И везде, в каждом сне, свалка и беспорядок, из старых и новых вещей вперемежку. Тоже забавно, получается, я вроде все подзабыла, положила на долгую непамять, а тут все выскочило обратно, ласковым белым песцом. Получается, проблемы остались, я опять ничего не решила, просто намусорила в одном месте и перешла в другое, мусорить опять. Генетическое наследство приматов, будь оно неладно) Ладно, последняя фраза — шутка.

За последние четыре дня я вообще не трогала карандаш и бумагу, сама не могу поверить. Для меня рисовать как дышать и думать, существования без самого моторного акта рисования невозможно. Хочется очень, но я себя останавливаю. Из этого состояния хаоса через бумагу не выбраться, просто будет еще стопка хаотичных рисунков. Ну и полегче тоже будет.

А должно ли быть полегче? Ну то есть, должно, мазохизмом никто не страдает. Но чем лечить симптомы, забивая организм пачками лекарств (чем я и занимаюсь всю свою жизнь), не пора ли найти очаг воспаления и поставить диагноз.

В ходе ревизии я выяснила, что никакого абьюза в классическом понимании в моей жизни никогда не было, да я бы и не позволила, сама на взрослых могла наорать, или наслать на них родителей и вышестоящее начальство. Тогда откуда этот безумный врожденный страх всего? Тотальное желание спрятаться и сбежать. Не брать на себя ответственность, не участвовать в отношениях, не рисковать. Пройти по жизни по касательной, легко, как Сульвериалла (это еще один мой ник, детский, в очень свободном переводе означает «тот, который шел своей дорогой мне навстречу и случайно поменял мою жизнь»), если я хочу быть известным художником, не получится. Я с самого детства отказывалась от всякой славы/карьеры, пряталась за болезнями (вполне настоящими), пряталась за спинами друзей (вполне ложных). Сколько мне раз предлагали выставку сделать или мой текст напечатать? А теперь что, локти кусать? Ругать себя за упущенные возможности?

Никакой возможности нет, если человек к ней не готов. Можно выиграть миллиард в лотерее и тут же его потерять, можно наорать матом на принца на белом коне, потому что конь по причинам физиологическим на старый и ненужный ковер нагадил. Можно напечатать книгу, но там будет чужое имя стоять. Можно не той вилкой в омара ткнуть или каблук на красной дорожке сломать. Может случиться все, ковид вон случился.

В-общем, я пытаюсь понять, готова ли я к возможностям или опять сбегу в кусты и буду оттуда палкой от удачи отмахиваться.

Вниз по кротовой норе

Страница Проектов уже растянута донельзя, а там даже не все серии поместились пока. Но это нестрашно, интернет бесконечный, скроллить можно пока рука не устанет, поместятся как-то. Это вопрос не места вообще. Это вопрос восприятия.

Предположим, будь я куратором, я бы вообще на всякий сайт художника заходила с опаской, как на минное поле. Потому что с каждой страницы набрасывается тонна визуальности, и какая-то заходит, а какая-то портит все и бьет по мозгам. А главная проблема всякого визуального — это уже не развидеть, никак. (Многие картинки я бы тоже хотела забыть, ну нет, сидят в мозгу и помнятся).

Ну и да, визуальное поглощается почти мгновенно, первым и часто единственным взглядом мы определяем «нравится-не нравится» (извините заранее, те, кто считает, что арт не про «нравится», можете сами заменить на «задевает-не задевает», у меня обычно без «нра» не получается). И вот, только вроде срослось, а тут «дичь», например, или ню неудачное или какое-то особенно забористое «социальное». И уже не хочется текст читать, что там автор имел в виду на самом деле.

Сильно облегчает жизнь сам факт знакомства с творчеством автора (а еще лучше с самим автором) заранее, после двух-трех выставок уже примерно знаешь, что от него ждать. Еще лучше, когда автор пользуется одним визуальным языком, с известным «измом» на конце. Или личностный бренд строит осознанно, по всем правилам маркетинга. Или просто другой куратор пришел и заранее акценты расставил, пальцем ткнул, что на сайт помещать, а что в личном архиве/на складе/на помойке художнику лучше оставить.

Ну вот, ничего этого тут нет. По разным причинам, в которые я не буду сейчас вдаваться. А есть я, которая решила замутить сайт, потому что ей нормальные сайты-портфолио не нравятся. Я хочу сайт, который:

А) все-таки сайт-портфолио

Б) структурирует мой внутренний хаос (разбивает работы на серии, заставляет писать объясняющие слова, выбирать и обдумывать, ну и тд), то есть сайт-лаборатория.

В) ну и трибуна, пусть и размером с табуреточку, как в детском саду, но с нее я могу свои мысли вещать. Та самая потребность в коммуникации, знаете ли.

Так что прямо сейчас я решаю структурную задачу: как не отпугнуть людей внезапным и нежданным объемом информации (остаться плюс-минус в поле задачи А) и как решить все остальные задачи.

Архив я на помойку не отнесла, все с собой, лежит в бесконечных папках рядом. В социальных сетях тысячи и тысячи работ размещены, и когда размещались, они мне казались очень важными, в artist inventory (sorry, i forgot the translation) тоже очень и очень много. Рисую много, думаю тоже, обдумываю реже, увлекаюсь слишком многим и сразу, экспериментировать люблю опять же, ценю нюансы (ну то есть, вот интересно, как он эту складочку вывернул так), ну и вообще, жизнь слишком интересная штука, чтобы из нее выдернуть только часть (тема) и описывать ее одними и теми же словами (стиль автора).

Можно, конечно, сделать пару (почти) скрытых галерей рандомного арта, с пометкой «для стрессоустойчивых», но а смысл в чем? Хаоса и в моих социальных сетях мне хватает, и задача Б опять будет не решена.

Можно сделать страницы вложений, глубже и глубже внутрь уползать. Но и тут есть проблемы. Во-первых, у меня уже не 2-3 клика получается, а это плохо для сайта, это вам любой специалист скажет. Во-вторых, внутри вложений тоже нужна классификация, и ее я пока не могу составить. Нет у меня критериев отбора, что размещать, а что прятать. Ну и в-третьих, вот она, Кротовая нора, ну или лабиринт сознания, и это парадоксально плохо опять. Потому что мы визуальное и ценим, и ненавидим за одно и тоже — непосредственность восприятия. Если по пути строить баррикады, то удовольствие (ну или боль, это как повезет) пропадает.

И с этой очевидно банальной мыслью я иду спать. (Тут у меня на компе 4.33 ночи, пора-пора)

UPD Я это сделала, кто смелый, последняя активная ссылка в этом посте или активное слово «тысячи» с главной страницы — ВХОД ТУДА)

Спать или не спать… вот в чем вопрос…

За последние две недели я пропустила все выставки, на которые собиралась и даже те, на которые не собиралась.

Вчера я проснулась, выпила кофе, составила список работы на день и снова заснула. До десяти часов.

Погода и ковид располагают, конечно. Но время — единственный вот совсем невосполнимый ресурс. И художнику так нельзя. Обязательно надо ходить, встречаться с другими людьми, просто смотреть на работы других. И в социальные сети отчитываться. Лет десять-пятнадцать (это если как в моем случае, интроверт и ни в одном солидном институте не учился, связи, кажется, это единственно ценная вещь, которую мы можем вынести вместе с дипломом) — и, может быть, станешь начинающим художником с перспективами, в рейтинги попадешь)

Ок, если отбросить (любимое, и сразу за все) чувство вины, и лень, и прочие слабости. Снять слои с психологической луковицы (ака я). То что останется?

Простой и печальный факт: я сделала именно то, что хотела. Опять. Про код все время говорили, я как бы металась «прививаться-не прививаться», дождалась. Про осень-зиму тоже ж понятно, в России она всегда наступает внезапно и бьет по мозгам. То есть, когда я наступаю на одни и те же грабли годами, то это уже как бы и не грабли. Это закономерность, привычка, характер, особенности восприятия, ну и так далее.

Я ценю свои сны, они очень четко объясняют мне меня. Например, вчера мне приснился отличный сон, про большую выставку, в которой я участвую с одной работой на такой общей доске графики у входа, типа «а тут у нас всякое». И там выставочная часть с большими проектами, смутно напоминающими то, что сейчас фонд Зверева награждал, плавно перетекает в опен-студии, где художники мажут маслом/акрилом на мелких холстах и всякие авторские точки питания (смешные были суши, жаль, не успела зарисовать). И Народ толпится у питания, понятное дело, потому что съесть дольше, чем посмотреть. И даже дольше, чем на фоне чужого арта селфи сделать. И я такая хожу, общаюсь с теми, кого смутно знаю (а я всех смутно знаю, у меня зрение и память такая- людей не запоминать), заглядываю в разные уголки. И чувствую себя плохо, потому что вслух делаю вид, что мне нравится, а мне … как-то так. Ну то есть, отличный совриск, реально, лучше чем на двух последних выставках, что я побывала. Только под ногами хрустит что-то, я смотрю на пол, а по нему рассыпал бисер цветной, и стеклярус, и бусины стеклянные ручной работы. И мы все это топчем ногами. Потому что… А фиг его знает, почему.

Так что я все еще решаю свои два любимых вопроса. Что такое арт (и не подсказывайте, я уже лекцию могу прочитать про разные интерпретации этой штуки) и зачем он нам сдался. Особенно здесь и сейчас. (тут должны быть вводные, но их сегодня не будет)

И выставки, и походы в люд мне никак в этом не помогают. Потому что ты оказываешься в сообществе людей, которые не сомневаются (надеюсь, только на словах) в «онтологической ценности» арта, которые считают себя носителями тайного знания, которым я тоже пытаюсь овладеть. Звучит отлично, но я привыкла не верить никому на слово, вообще не верить словам, и сомневаться во всем, добираясь до того, в чем уже невозможно сомневаться. (привет Декарту, он вот тут тоже на последней арт-медиации попал под раздачу, уже и за то, что родился белым мужчиной и испортил нам всем сознание)

В-общем, я сразу перепрыгну к выводу: однозначно спать. Потому что выставки будут и завтра, и послезавтра, на все не успеть, со всеми коллекционерами не познакомиться, все работы не выставить (ну и так далее). А жизнь у меня одна, не слишком длинная, и я должна успеть разобраться в том, что действительно важно (и это касается не только вопросов арта).

Сайтостроение руками дилетанта

-Почему ты просто не закажешь сайт специалисту? — этот вопрос я спровоцировала сама, жалуясь на собственную тупость и отсутствующие навыки работы с новым редактором. На меня пристально посмотрели и добавили. — Что, денег жалко?

-Ну-у….- Я уставилась в чашку с чаем, как будто там прятался ответ.

Действительно, почему? Ну денег мне жалко, это точно. Но я не из тех, кто «все сделаю сама, я же самая умная», я из тех, кто сразу ищет авторитет в какой-то теме, десять раз проверяет этот авторитет, а потом спокойно и уверенно делегирует ему работу. Вот только что делегировать в этот раз?

-ТЗ не могу сформулировать, — промямлила, понимая, что это звучит слабо. — Сайты-портфолио мне как жанр не нравятся, хотелось бы чего-нибудь другого.

-Выпендриваешься, — поставили диагноз. — Портфолио — документ официальный, там все должно быть по правилам. А не так лично, как у тебя.

-Сменим тему, — максимально нейтрально, потому что сейчас мы вступали на очень скользкий лед.

2. Скользкий лед. Отношение личности художника к его арту.

Тысячелетиями искусство выполняло целую кучу задач, от магико-религиозных до образовательных, документальных и просто было отражением статуса. Не было в 15 веке порше, приходилось итальянским герцогам фресками на стенах дворцов свое величие и богатство доказывать. Еще эстетические и утилитарные задачи можно вспомнить, холодно и пусто без коврика на стеночке и «дырку закрыть надо».

И да, программу «Афинской школы» Рафаэль не сам составил, образования не хватало, и заказчики всегда влияли на форму репрезентации, и вообще, без заказчика не было бы никакого искусства, дорогое, технически сложное и долгое это занятие.

Но, и это доказано десятками исследований, именно в европейском искусстве личность художника оказывается очень важным фактором и при выборе исполнителя, и при дальнейшей оценке произведения. Ну то есть, папа Юлий второй прикинул, что именно Рафаэль (и его мастерская) «сделают все как надо», и даже пожертвовал уже расписанными другими художниками кусками. И того же Бенвенуто Челлини мы больше по его мемуарам знаем, ювелирам вообще в этом плане не везет. На западе вообще очень быстро формируются понятия личного бренда художника (нужен парадный портрет — иди к Гольбейну или Ван Дейку) и звездного статуса (а меня сам Тициан писал). А с периода романтизма появляются еще и непризнанные гении, вступающие во внутренний конфликт с обществом. Миф о творческой личности — один из самых устойчивых в нашем сознании. Можно с натяжкой даже утверждать, что все искусство ХХ века — искусство отдельных личностей, которые создавали «измы», писали манифесты и вели себя странно.

«У меня два Пикассо и один Де Кирико», и мы сразу понимаем, о чем собственно речь. Личность и стиль — почти синонимы в арт-мире. А вдруг там такой «не такой» Пикассо (он как никто экспериментировал с собственным стилем) и ранний рисунок Де Кирико, в котором он уже и не Де Кирико как бы? А в 21 веке вообще все сложно стало, потому что полный и/или частичный отказ от станковой картины, новые формы репрезентации и отсутствие единой шкалы оценки произведения. Остается одна личность, чтобы художника причислить к гениальным или так, пусть в региональном музее повисит.

При этом люди общаются с произведением искусства не потому, что им личность художника важна. А потому что их что-то там задевает, волнует и отвечает их внутренним потребностям (тот же социальный заказ, только не озвученный). И если с покупкой картины (ну пусть будет картины) к ней в придачу художника надо домой забрать… это останавливает, реально.

3. Скользкий лед в отношении лично меня.

Так получилось, что у меня нет единого визуального языка, связь личность-стиль кажется разрушенной окончательно. «НеПикассо», есть у меня такая серия, кста.

Кажется разрушенной, на практике все ровно наоборот. Просто стиль, «измы» и прочие иерархии и условности мне кажутся сейчас больше элементами маркетинга (личности в том числе), чем штуками, способными выразить реальность на адекватном моим ощущениям языке.

Мое эклектичное сознание выбирает для каждой работы единственно подходящую ее форму существования. И в принципе не может принять любые попытки унифицировать содержание в удобный для восприятия визуальный ряд. Для меня это равносильно слушать одну и ту же песню всю жизнь, пусть и с небольшими вариациями (и да, я коллекционирую каверы) или одну и ту же книгу читать (и да, есть пара книг, которые я перечитываю годами) или только на одном языке говорить.

4. Обратно к сайту.

В-общем, я не могу составить грамотное ТЗ для профессионала, потому что я не знаю, какая я сегодня и совпадет ли эта сегодняшняя я с моей завтрашней. Составить один раз статичную штуку и потом к ней не возвращаться — для меня бессмысленное и бесполезное занятие (и кста, я несколько раз пыталась, даже не помню, где эти сайты лежат). Потому что в тот момент, как кто-то заинтересуется автором (мною) и захочет посмотреть на последние работы, его ждет сюрприз. А все сюрпризы — это неприятные сюрпризы, и не ведут ни к признанию художника, ни к продажам работ))) Отсюда вывод, приличный сайт-портфолио в моем случае должен предупредить посетителя заранее о хаосе моей личности и моего арта))

ЗЫ: И да, скрепя зубами делать что-то незнакомое и новое руками… Я не мазохист, мне просто нравится)

Сайты-портфолио художников — очень странная штука…

С одной стороны, вроде нужная. Ну так, по логике, где-то же кураторы, коллекционеры и просто интересующиеся должны увидеть работы художника в неком репрезентативном объеме. И чтобы слова, объясняющие их, рядом. И чтобы сразу понятно, где художник участвовал, сколько лет работает и насколько он крут. А если художнику повезет, то еще и Контакты его понадобятся.

С другой стороны, на них почти никто не ходит. Иногда даже сами авторы не ходят.

Низкая посещаемость меня не пугает. Во-первых, тут пока нечего смотреть, сайт в работе (в бесконечной работе, я бы сказала). Во-вторых, я вообще люблю забиться в угол и оттуда тихо под нос себе что-то вещать. А если оказывается, что кто-то еще меня слышит (или слушает), я обычно страшно пугаюсь и замолкаю. На пару дней.

Мне нравится концепция открытого дневника или Personal-Public-Space («ПП» можно переставить местами). И мне нравится мысль, что я могу попробовать структурировать хаос, который вокруг и внутри меня постоянно. Объясниться с миром как-то. Но я должна предупредить сразу, у моей прямой речи есть несколько «недостатков»: я думаю и говорю о нескольких вещах сразу, отвлекаюсь на мелочи, растекаюсь мыслью по древу и часто пропускаю логические связки. Так что иногда я капитан очевидность, а иногда Шалтай Болтай, который, как известно, был хозяин своим словам.

Чего я боюсь по-настоящему, не только в отношении моего сайта-портфолио, но и вообще жизни, так это оценки по первому взгляду, быстрого оценочного суждения и работы по правилам. Когда люди только взглянули на вещь, и … «ну все понятно». Или «заполните анкету, пожалуйста, какие книги читаете, какое кино любите, музыку слушаете, какого куратора уважаете», и тут я окончательно замолкаю. Потому что:

а) маркетинг это, в отношении людей, «проклятый» капитализм с его упрощенческим отношением к миру как к товару в этом проглядывает;

б) эта фигня заставляет надевать маски, строит публичный имидж. Ну то есть, ты такой думаешь «кто сейчас самый модный философ, не буду же я признаваться, что детективы по ночам читаю»

в) ничего такой подход про человека не объясняет. Мы можем смотреть на одни и те же вещи, и видеть их по-разному.

г) ну и скучно же, если у людей одинаковый культурный багаж и общая идеология, то как бы уже не о чем разговаривать.

Так что я долго решалась на собственный сайт. Сущность сайта-портфолио как раз в таком поверхностном ознакомительном взгляде, с которым я не согласна. И мне такой сайт не сделать (честно пыталась). (Кстати, обращали внимание, что русскоязычные сайты портфолио стараются на первой странице давать текст и без картинок, а американские — наоборот, сначала картинки в едином визуальном стиле, а уже слова потом? Можно порассуждать на тему литературно ориентированного русского мира, при желании).

Ок, художнику нужен сайт, мой будет такой, не «по правилам». И если вы дочитали этот текст до конца, то вы тоже не оцениваете мир по первому взгляду. Добро пожаловать!

PS Цитата из «Алисы в Зазеркалье», не удержалась)

“When I use a word,” Humpty Dumpty said in rather a scornful tone, “it means just what I choose it to mean—neither more nor less.”

“The question is,” said Alice, “whether you can make words mean so many different things.”

“The question is,” said Humpty Dumpty, “which is to be master—that’s all.”

Alice was too much puzzled to say anything, so after a minute Humpty Dumpty began again. “They’ve a temper, some of them—particularly verbs, they’re the proudest—adjectives you can do anything with, but not verbs—however, I can manage the whole lot of them! Impenetrability! That’s what I say!”

“Would you tell me, please,” said Alice “what that means?”

“Now you talk like a reasonable child,” said Humpty Dumpty, looking very much pleased. “I meant by ‘impenetrability’ that we’ve had enough of that subject, and it would be just as well if you’d mention what you mean to do next, as I suppose you don’t mean to stop here all the rest of your life.”

“That’s a great deal to make one word mean,” Alice said in a thoughtful tone.

“When I make a word do a lot of work like that,” said Humpty Dumpty, “I always pay it extra.”

“Oh!” said Alice. She was too much puzzled to make any other remark.